Теперь о ней… Обожаю ее жадность. Тоненькая как удар бича фигура, вдруг вся сжимающаяся в броске внюхаться, ощутить, встроиться. Набеги. Азарт атаки. Налет ватаги казаков. Не для добычи. От удали. Избытка жизни. Все эти провокации, наезды, обескураживающие признания – лишь от полноты жизни. Соревнования с ней. От любопытства: что будет дальше? А если так? Ордалия - суд женский. О, ей подвластны все тонкости вкуса, запаха, звука. В своих вкусовых пристрастиях она точна, как геометр. Она легко различает все эти итальянские, грузинские, армянские, прованские травки с Кузнечного рынка. Слова ее бывают необычайно точны. И также приблизительны, как кружение охотящегося зверя. Ласка и гибкость лишенных конечностей животинок. Можно было бы назвать ее всеядной. Но не от неразборчивости же. Когда есть, льются тугой струей и густые сливки, и драгоценные соусы, и заморские приправы, и вина, и фрукты. Когда нет, брожение по городу, студенческие столовки. Сначала она нюхает то, что подают, осматривает Кутузовым поле Бородинского сражения, пробует с разных концов, со смаком обсасывает косточку, подбирая до капельки остатки соуса, облизывает губы, наклоняет тарелку, чтобы смести дорожку карамелизированного соуса, вкусить всю глубину задуманного поваром блюда. От нее не утаится ни запах, ни тончайшие оттенки вкуса, ни нюансы цвета на поданном блюде, ни оттенки текстуры овощей, ни архитектоника сложно сочиненных забальзамированного мяса или рыбы. Ее можно было бы назвать экспертом по еде. Но для нее это мелковато. Вот бы транспонировать вкус в форму, ощупью оценить цвет! Отобразить в партитуре обеда все сочетание времени года, настроения, предвкушения концерта, планы на завтра и неудавшийся ноготок сегодняшней умелицы. А еще разговоры под вино… Сплетни и новости, как отменный пейзаж за окном. Что это за обед без городских ведут?! И от соблазна ли, от дефицита ли голубые глаза, с большими черными зрачками, расширяются от искуса, нехваток, противоречий. От всего того, что может подманить, стать игрой, неопределенным выигрышем О, этот Павлик – Парамоша азартен. Да вот нет игроков – партнеров вровень. Поэтому впустую все эти ристалища, соблазны, кружева российской словесности, и гортанные испанские. Эти фиоритуры и подобранные одеяния. Эти каблуки и разлет бровей О чем это я? О собственной утраченной молодости? О неисполнимых надеждах. О когдатошнем азарте. О том, что все проходит. Пейте, когда пьется. Жадно ешьте. Влюбляйтесь. Страдайте. Теряйте. И никого не минет женский крест терпения. Такого терпения, что слаще свободы. Такой покорности, что и Федор Михайлович прельстился бы. Потом. Когда-то. Узнав боль, стыд, отчаяние, потери. Невозвратимые потери! Мы становимся тихи. Заворожено тихи. Почти незаметны. Выскальзывая из железной хватки бабьих болячек, женской гордости, девичьих предубеждений. И становимся… Просто пребываем И гораздо интереснее узнать, чем заканчивается «Утиная охота», чем новостная лента…