«…Я не могу похвастаться эрекцией в течение всего дня. И девушка с фарфоровой кожей и пальчиками, как свежесваренные макаронинки, не будет ластиться ко мне в поиске защиты и денег. И ни одна старушка не будет мечтать дожить свой бабий век со мной. И черные от мазута пальцы не заведут наконец ни один мотор. И не срубить мне дома… И ни одна из девушек с Place Pigalle не прошепчет в мою полностью эрегированную спину: «Mais mon cheri, ne cours pas, ne va pas si vite…» И никогда меня сын не назовет «папаня», и не парковаться мне задом с одного раза И никогда в армянской компании не танцевать мне башню, и руки мои не будут обагрены жертвенной кровью дерева или камня, а мои мышцы не позволяют сидеть на кортанах в течение нескольких часов, и не купить мне Ка д,Оро для Тальони, шестиметровые жемчуга для Шанель и сад для Марины Ивановны; и не станет тесно в моих трусах, когда Кармен скатывает на бедре сигару. И не стать мне быком, лебедем, золотым дождем, усталым саксофоном и Сашей Сотовым в любви и алкоголе… И не сжимать мне яблочки груди и дыньки попочки, и не держать на коленях легоньких и пухленьких, и не сражаться на дуэли, и не выступать балетно с бандерильями и гвардейски на плацу, и в цветах Преображенского полка не скакать с разодранным криком ртом, и не переплыть мне в одиночку океан, и не бросить гомерический вызов б-гам, смеясь сексистским шуточкам, и не делать предложения руки и сердца, и не драться за честь и достоинство. И не прыгнуть через турникет в метро. И не выпускать прицельно миллионы сперматозоидов, чтобы один хотя бы смельчак попал в мишень. И много разных «не» дано мне в радости ощущать себя просто…»