«я пишу, чтобы не быть написанным» Р.Фогвиль • Пишу, чтобы не быть написанной, просто выпрастываюсь из текстов. Слова «intime» - «скрытый» и «intimer» - «заставлять говорить» - одного корня. • Чтобы избежать теснящей определенности, замкнутости, предопределения • Чтобы не стать спящей красавицей, которой нужен поцелуй принца для пробуждения • Чтобы не быть околдованной. • Так же женщины меняют шляпки, потому что боятся стать собой Цитирую Юлию Кристеву «После Девы [Марии], что мы знаем о внутреннем дискурсе матери?», Ее состояние описано, но это не подразумевает её права на субъектность и автономность. Сьюзан Сулейман отмечала: «Матери не пишут, они написаны». «Материнский опыт включает в себя разнообразные, жестко противоречивые, состояния, эмоции, переживания: ответственность и отсутствие собственного голоса; амбивалентность чувств, самоотверженная любовь к ребёнку и страх за него; чувства невероятной нежности и привязанности совмещается с разочарованием, одиночеством, фрустрацией; фрагментарность, разорванность, расщепленность времени и невозможность принадлежать себе, распоряжаться собой; отчуждение, замалчивание, вытеснение, эксплуатация... Но мать! может стать Художником, если через самоанализ находит способ выражения своих чувств, опыта и экзистенции средствами искусства». Как если бы кто-то уже задал канву, а я выпрастываюсь из страниц книги, чтобы сбежать… В другую? Мир не заметил моего отсутствия. И это лучшее, что я могу для него сделать Как-то попыталась написать специально, «чтобы читали». Поняла сразу, что пишу не со своего голоса (ерничаю, иронизирую или играю). Женские тексты в журналах для девушек после лоботомии обычно затрагивают мозг (давая рецепт, стратегию, урок, знание типажей) и сердце (побуждая к интуиции, чутью, капризу). Здесь задаются маркеры современной? женской речи: инфантильность (обращение «девочки»), нежизненность проблемы («представь себе»), черты обыденности («время – утро, место – эта страна»), сленг («сканируешь»), тем не менее, мужчина как проблема, практически не проблема (тут же он – «любимый, милый, внимательный, сексуально необузданный»). И все это для чего? Укрепить позицию маленькой девочки (и в 20, и в 30, и в 40! Когда же жить собственной жизнью?!), растерянной в большом городе. Ненавижу, когда нас делают безрукими, отнюдь не Венерами, тупыми, ограниченными существами, падкими на лесть, подарки и… любовь. Аналог – бразильская эпиляция: ваш избранник любит неполовозрелых существ? Что ж вы лишаете себя признаков взрослости?! Основной женский архетип характеризуется: принадлежностью, подчиненностью, покоем, надежностью, защищенностью, пассивностью. В визуальном ряду - округлые и аморфные формы, плавные цветовые переходы. Мне ли это? «… все время жадничаю: хочу несусветной любви, невозможной красоты и вечной молодости. А седые волоски над верхней гобой попискивают: «Ату… ее!» и вдруг неизъяснимая гладкость бедер восхищает терпким воспоминанием: «Я жива…» Какой оммаж! Все так переплелось и увязалось: не отделить мед от пепла, грусть от боли. Впору отделаться рецептом да диагноз одиозно банален. Поищу другую хворь. Поэлегантнее что ли. Мещанка взыскует, а надобно ей всего лишь пригоршня благ, да не укусишь близкий локоть. Трудно сойти с предопределенных, прописанных женским языком, присказками, приметами, опасениями – гаданиями, рельсов Вот тут-то и есть выбор: идти, в спину других упираясь, или сойти и попытаться по-своему. Что? Сон увидеть свой? Найти свою болезнь? Перевести симптом в строчки?!" Да и выжить ли с этим в динамичном, перенасыщенном информацией мире, где движение стало идолом?! В журналах к нам обращаются с материнской, «понимающей» позиции с вкраплениями детских словечек, создавая искусственную проблему в игровом поле. Все для того, чтобы мы, бестолковые, слушались маму и не думали своей головой, не чувствовали собой и не опирались на собственные ощущения. Проблемы не меняются, меняются способы их решения. Дело же не в том, что мы хотим что-то, мы еще хотим хотеть. Недостаточное наделяет недостатком Или все же стать поэмой?! Ваша бунтовщица