С Сократом на кухне: суп из кентавра Т.М. 1. … вымешиваю тесто в бадье. Чувствуется, богиня творит мир: отличные по консистенции, цвету, форме, весу ингредиенты смешиваю, и создается новое. Все стихии тут. Прообраз алхимии и аптеки. Содержимое меняется: сопротивляется вторжению, упрямится, пузырится («пузыри Земли»), расползается, вздымается, меняет запах, пожирая приправы, заимствования, вкладывания. … Наверное, Сократ был хорошим кулинаром, вы не знаете?! Поесть он точно любил. Задавая вопросы о смысле, важно не только видеть суть, но и знать, как метаморфозят предметы. Его майевтика и ирония из ощупи, тактильности, доведенной до… витальности как внутреннего ведения. Напряжен локоть, когда мешаю опару лопаткой, а вот отдаю импульс накала плечу, а вот встану, двигаю плечами, спиной, грудью выталкивая неподдающуюся лаву, а если сяду, то станок тела теснит, вращая, в щипцах верха и низа. А что не оставил текстов: где на кухне место для письма? У плиты? За нарезочным столом? В кладовке? Вот и нет письмен. Зато готовил отменно. Торжество дряблости вряд ли возможно на кухне. Сыну каменотеса и повитухи, знакомому не понаслышке с инструментами скульптора, удобно ворочать готовочную утварь На кухне смерти нет. Все переход. Изменение. Метаморфоза. В вульгарности обыденности, как дрожжах, сокрыта колоссальная энергия. Сократ на кухне и мужчина, и женщина: флейтист – тоже опыт пайдейи. Чувственность – возможность ощущать любимого каждым ощущением. 2. Пир Греческое слово «товарищ» (синтрофос) означает «человек, с которым вместе ты ешь». Компания «синтрофов» – «не меньше числа Харит, не больше числа Муз»: от 3 до 9, чтобы ни скучно, ни тесно. Кого бы вы посадили за свой пиршественный стол? Сократ: «Я никогда не ел невкусную пищу, потому что никогда не ел, если не был голоден!» В ощущение вкуса входит желание, голод. Обычно едим потому что полезно, а не потому что хочется, что это красиво… Может быть, предаться красоте даже в этом привычном занятии? Конечно, там чайная церемония, братина по кругу etc. А если глаза в глаза? Пир – это не растрата . «Праздник – всегда образование, это – школа. Мы учимся на пирах». В платоновском «Пире» обсуждается истинная любовь. Сократ пересказывает притчу Диотимы о духовной беременности: его беспокоит не то, как зачать Прекрасное, а как родить в Прекрасном. Для этого требуется повивальное искусство учителя. «Пир неминуемо связан с оборачиванием в жертвоприношение. Форма пира – это жертвоприношение». Надеюсь, что создаю красивое, поскольку размышлять – тоже эстетика. Поэтому Сократ – мой, словами жертвую. Тот, кто ходит на голове, дамы и господа, тот, кто ходит на голове, — у того под ногами небо разверзается бездной. Пауль Целан 3. Пайдейя В идеи пайдеи выражается идея глубокой, интимной взаимосвязи воспитания и обучения, учителя и ученика. Можно ли учить, эмоционально не прикипевая? Страсть наконец, удивление, любопытство, совместный поиск, провокация, театр предполагают личностную вовлеченность. Чувственное заражение втягивает, делает ученика сотоварищем в поиске истины. Учитель в чем–то трикстер. В его арсенале бубенцов: подначка, провокация, ирония, юмор, розыгрыш, рассказывание историй… Мы шутим, вызываем на дуэль, «разводим». Чтобы что? Чтобы сам нашел истину. Свою. Не выплюнутая ртом пеликана жеванная морковка, а выстраданный способ поведения. Не готовый рецепт – опыт преодоления… Сократ – комедиант от педагогики. Неуправляемый эксцентрик, склонный к бреду и видениям: носил один и тот же плащ, ходил босиком по снегу и раскаленным камням, в одиночестве прыгал и танцевал, «без малейшей на то причины и словно по чистой прихоти». Земными благами не обладал, если не считать жены Ксантиппы. Зенон – эпикуреец прозвал его «афинским шутом»… Вы можете себе это позволить? У нас с Машкой на двоих есть одна тайная мечта: не проговорюсь, конечно. Но это блин от свободы Сократа. В своих жалобах, пенях, ламентациях, упреках, обидах и уныниях, бесконечных описях собственных нищенствований, мы не рискуем сделать шаг. Исполнить свои галлюцинации на всех роялях мира. Тут уж поизощряешься: и дураком прикинешься, и слабоумным, и городским сумасшедшим, чтобы у ученика хватило сил преодолеть свой барьер, взять свою высотку. Попавший сюда беспомощен, как на шинковочном столе. Попробуйте поговорить с тем, кто почти у вас во рту… Ученики уходят, может ли быть иначе? С куском нашего сердца. С желанием превозмочь учителя. Стать лучше его. Получается? Спорят спустя пятнадцать лет. Не доспорили в классе. Эта драма: учить не для себя – для будущего, учить, чтоб пошел дальше тебя, и знать, всегда знать, временность процесса, его конечность. Конвейер учеников: они становятся все младше, ты все старше, опыт необходимо адаптировать. Бендажмин Баттон. Поэтому часто влюбляются в своих учителей: власть знания, совместность находок, обаяние защищенности… «Любая причастность ситуациям желания несет на себе печать эротической авантюры». Случайной страсти не бывает: выбирая себе ученика, мы встречаемся со своим прошлым, нерешенной проблемой. Тоской по самому себе. «В итоге учитель предъявляет собственную личность ученику в качестве проблемы, превращая свою судьбу в травму». Именно об этом сократовская формула «никого ничему нельзя научить; можно только научиться». Алкивиад, ученик, ищет в Сократе, как в фигурке силена, изваяние бога. Фигурку он разбивает, б–га не находит. Финиш. В меню взаимоотношений учителя и ученика входит не цикута, уточняла, болиголов пятнистый (лат. Conium maculatum): первый умирает во втором. Тут к месту история кентавра Хирона, блистательного воспитателя божественных и царских отпрысков, любимого ими и убитого любящим. Гераклом. Миф утверждает, что «Хирон не единственная жертва героя: уже в ранней юности он убил учителя. Убил из любви: игру на кифаре ему преподавал Евмолп, но однажды на уроке его заменил Лин. Новая методика не пришлась ученику по вкусу и он золотой кифарой учителя и укокошил» Перед смертью Сократ попросил принести в жертву Асклепию, божеству врачевания, петуха. Обычно так благодарили за выздоровление. Отпраздновал освобождение от земных оков. «Афинский овод» утонул не в меде, а в бездействии учеников. Последняя вечеря хороша. Не люблю прощаний. Как и прощений вкупе с прошениями.