Из неоконченного романа «… Сегодня мы что-то разговорились с собственным телом. Опоздала сделать видео. Оно слегка покапризничало, поскандалило, поупиралось, а потом раскрылось цветком (простите стиль приказчика-галантерейщика), Вдруг стало посылать импульсы. Неожиданно обнаружились пяди, сантиметры неизведанного. Заговорило мягко, настойчиво, вкрадчиво. А потом внезапно вышвырнулось чистой радостью. Так мы с ним проболтали (сь) два часа. Дружочек мой, чему ты меня еще научишь? Какие воспоминания вернешь, какими идеями подаришь? После пробежки - ноги старой балерины в ссадинах, волдырях, потертостях. Но я вас так люблю. Оплывшие воском лодыжки, когда-то стройные, как стайка Бемби. Опухшие колени, когда-то яблоком помещавшиеся в твоей ладони. И голени, и бедра Сусанны в отсутствие старцев… Вы помогали мне бежать, плыть, лететь, перепрыгивать лужи и неприятности, носить мини и чувство собственного достоинства, шептать шелками, шелестеть кружевом, стучать копытцами каблучков по чьим-то мечтам Когда мы ехали, ты брал своей рукой мое колено, «путая» с переключателем скоростей. Узкие ступни легко укладывались в ладони. Помню, развалившись в кожаном кресле библиотеки красного дерева, а ты сидел у моих ног, снимал туфельку на шпильке, «футлярчик для мелодии», брал своими горячими ладонями прохладную ступню, прижимая к груди. Перебирал каждый пальчик в шелке чулка, каждую косточку. Вечерело зимой рано. Нева за окнами во льду. Нам некуда было пойти. Ноги быстро мокли. В забегаловку? Стоя… Форма ног была искусна. Да и сами длины необыкновенной. Когда они стали незаметны? Спрятались в джинсы, слаксы, легинсы. Офисный дресс код. Ведь спит же паутинка чулок в коробочке, пахнувшей остро ванилью и Армани. А еще то расстояние между чулком и бельем. Тот промежуток: одежда и вне нее. Как пауза в разговоре. Страшно нарушить молчание. Как будто эта тишина – связь. Сближает. Пусть длится. А еще, чуть завернувшийся край подола юбки на твоей любимой фотографии, которую делал Другой Ты. В скольких лицах ты являлся, моя Ангел?! Всегда дарил, одаривал, сокрушал дарами. От юного, вдруг потяжелевшего взгляда до почти стариковских признаний в немощах. – Тоже ведь интим… Мое тело, мой давний друг, покачай меня, успокой, утоми, возбуди, заставь бежать неутомимо, дай сил и энергии, пожалуй мыслями, идеями, креативо. Измажу тебя кремами, предложу свежих фруктов, оливкового масла и молока с медом (потом), утомлю и дам полениться. Обещаю заботиться о тебе, прислушиваться к твоим тайным желаниям, узнавать тебя неустанно, лелеять и школить, опробовать и испытывать. Я знаю, ты подскажешь, что делать, когда будет худо. Анестезировать – искажать. О, твои дары не бывают напрасными… Иногда забываю о них. Но ты напоминаешь вдруг нечаянным жестом, желанием арабеска или напряжением. Кто дал мне это тело? Почему это? Знаю смысл: договорившись с ним, договорюсь и с Другим. Ты – ведь принадлежащий мне островок Вселенной… Ты научишь меня языку Природы, биологии, бессознательного, настырного инстинкта, разрушая мои фаустианские амбиции. Ты мудрее меня, оттого, что старше. Я - лишь лепет младенца перед Хроносом… На мне – отпечатки многих Других. Просто карта открытых земель. А еще и ДНК. Книга может быть прочитана. Плещущаяся листва отпечатков ладоней. Пещера Куэва-де-лас-Манос. Звено цепи…»@ кто-то